Немедленно последовало распоряжение властей: "В предупреждение пожарных случаев и иных несчастных приключений, произойти могущих от новоизобретенных воздушных шаров, наполненных горючим воздухом (водородом. - Прим. автора) или жаровнями со всякими горячими составами, повелеваем учинить запрещение, чтобы никто не дерзал пускать на воздух таковых шаров под страхом заплаты пени 20 рублей и взыскания вреда, ущерба и убытка, тем причиняемого". Пожелавшему продемонстрировать свое мастерство в России французскому воздухоплавателю Бланшару было передано, что "...здесь не занимаются сею или другою подобною аэроманиею, да и всякие опыты оной яко бесплодные и ненужные у нас совершенно затруднены".

Первый полет человека состоялся в Москве только 20 сентября 1803 г. Афиши зазывали всех желающих в Нескучный сад посмотреть, как француз Жак Гарнерен воспарит над древней столицей. Большого впечатления на зрителей полет не произвел. Пресса порицала аэронавта, "с беспримерным бесстыдством обманувшего московскую публику, объявляя о молниеносном воздушном явлении, вместо которого пустил бездельный шарик с несколькими петардами на произвол ветров". Но Гарнерен продолжал свои полеты, привлекая зрителей смертельно опасными прыжками с похожим на большой зонт парашютом собственного изобретения из корзины шара. Желающим предлагалось самим подняться в небо. Вызвалась гостившая в Москве пензянка Александра Турчанинова. 8 мая 1804 г. она первой в России из женщин поднялась в небо.

Осенью 1805 г. в Москве отправился в полет первый российский шар. Его построил и пилотировал штабс-лекарь Лефортовского госпиталя Иван Каминский. До него наши соотечественники летали только как пассажиры заграничных аэронавтов. Полет несколько раз переносился из-за плохой погоды. Наконец 24 сентября 1805 г. шар взлетел над Нескучным садом. Для увеселения публики с аэростата запускались фейерверки. Достигнув "изрядной высоты", штабс-лекарь сбросил вниз парашют с грузом и "по отделению оного от шара поднялся гораздо выше для испытания атмосферы". 24 сентября и 1 октября, когда И. Каминский совершил второй полет, были отменены спектакли в Петровском театре - все стремились попасть в Нескучный сад. "Московские ведомости" обращали внимание, что "первый сей опыт русского воздухоплавания многих стоит трудов и издержек, а посему льстит себя надеждою, что знатные и просвещенные патриоты, покровительствующие иностранцам в сем искусстве, благоволят предпочесть сородича и ободрить его своим присутствием для поощрения к дальнейшим полезным предприятиям". Однако из-за отсутствия материальной поддержки Иван Каминский отказался от новых полетов.

Его дело продолжила пресненская мещанка Ильинская, первая русская женщина-пилот. 19 августа 1828 г. с подмосковной дачи Закревского один за другим взлетели три аэростата. Первый был малым шаром-разведчиком для определения силы и направления ветра. Второй шар также был беспилотным - он нес "человеческую фигуру" (манекен), которая должна была спуститься на землю на парашюте. На третьем шаре совершила полет сама "отважная российская девица Ильинская".

Постепенно воздухоплавание все больше превращалось в цирковой аттракцион. В саду "Эрмитаж" пилот поднимался с живой лошадью или с медведем, а иногда изображал трубочиста на крыше дома, подвешенного к шару. В Петровском парке "воздушные короли" из Франции, спускаясь на парашютах, размахивали флагами, сыпали серпантин, играли на валторнах. Но бывали и полеты с научными целями. 7 августа 1887 г. под Москвой Дмитрий Иванович Менделеев поднялся на шаре над облаками для наблюдения полного солнечного затмения.

Воздушный шар не годился, чтобы лететь не туда, куда дует ветер, а куда нужно. Энтузиасты пытались создать летательные аппараты тяжелее воздуха. За несколько лет до Можайского конструктор Микулин начал строить в Москве самолет с тремя расположенными друг над другом плоскостями крыльев (триплан). К 1878 г. корпус аппарата был готов, оставалось поставить паровую машину, но работу не довели до конца. В 1899 г. московский кустарь Митрейкин представил модель "воздухоплавательного велосипеда". Интересно, что профессор Николай Егорович Жуковский - "отец русской авиации" - свои первые опыты по подъемной силе крыльев делал, разгоняясь с ними на велосипеде. Сто лет назад, в 1904 г., Н.Е. Жуковский организовал под Москвой в Кучино аэродинамическую лабораторию, где изучалась теория полета. Между тем за границей уже взлетали аэропланы.

Первый полноценный самолет братьев Райт появился в США в конце 1903 г., затем лидером в авиации стала Франция. Осенью 1909 г. Москву впервые посетили французские авиаторы. 18 сентября на беговом ипподроме выступал Жорж Леганье на аэроплане системы "Вуазен". Самолет имел две плоскости коробчатых крыльев (биплан), за ними вращался пропеллер; пилот сидел спереди в похожей на утюг кабине. Было объявлено, что "ввиду недостаточности площади ипподрома, полеты состоятся по прямой линии без поворотов в воздухе".

Тяжелый аэроплан пронесся перед трибунами и невысоко подпрыгнул, едва оторвавшись от земли. Ж. Леганье, по едкому замечанию прессы, "больше катал аппарат по земле, чем поднимался на нем в воздух". Эффектней оказался полет другого французского авиатора - Гийо. Он пилотировал легкий "Блерио" с одной плоскостью крыльев (моноплан), пропеллером впереди и длинным решетчатым хвостом. Гийо взлетел на несколько метров и сделал круг вдоль беговой дорожки ипподрома. Как поговаривали, французы специально летали так низко, чтобы их не увидела безбилетная публика, собравшаяся вокруг ипподрома.

На фоне неэффективных полетов французских авиаторов вызвал интерес первый официально зарегистрированный полет планера под Москвой. 29 ноября 1909 г. в присутствии специальной комиссии выпускник Императорского технического училища (сейчас МВТУ) Борис Россинский стартовал на построенном им планере-биплане с крутого обрыва над Клязьмой и через 3 минуты приземлился на противоположном берегу. Через месяц, в самом конце декабря 1909 г., еще один московский энтузиаст Юрий Кремп попытался поднять в воздух свой оригинальный самолет-моноплан с лыжами для взлета со снежной полосы. Собранный из железных труб аппарат оказался тяжел для маломощного мотора. Кремпу удалось подняться на шесть метров, но порыв ветра сорвал машину вниз. Самолет поместили в Политехнический музей.

Для популяризации авиации только что образованное воздухоплавательное общество пригласило в Москву знаменитого русского авиатора Сергея Уточкина. 6 мая 1910 г. под заглушающие треск мотора овации Уточкин взлетел с ипподрома на аэроплане "Фарман". Легкий биплан, собранный из обтянутых полотном бамбуковых реек, даже не имел кабины. Пилот сидел прямо на передней кромке крыла. Уточкин совершил над ипподромом один круг, потом второй, постепенно набирая высоту до 120 метров, а затем неожиданно пролетел над трибунами и, к удивлению зрителей, скрылся из глаз. Зато теперь летящего над городом Уточкина увидели тысячи москвичей. Полет в московском небе продолжался около 20 минут. Над Пресней двигатель "Фармана" забарахлил, и Уточкин пошел на вынужденную посадку в Тестовский переулок. Его тут же окружила толпа, среди которой, увы, затесался карманник, в суматохе срезавший у летчика золотые часы.

"Прекрасный полет, который рассеял скептическое отношение к авиации, вызванное первыми неудачными полетами в Москве иностранных авиаторов", - так оценила выступление Уточкина городская пресса. Вечером героя дня чествовало в ресторане "Яр" общество воздухоплавания, на нужды которого Уточкин пожертвовал 2 тыс. рублей. В свою очередь общество ходатайствовало перед властями о выделении участка под аэродром "для систематического развития авиации в Москве".

Летом 1910 г. на Ходынском поле развернулось строительство. "Бюллетень Московского общества воздухоплавания" сообщал: "Теперь не узнаешь прежде пустынного уголка Ходынки, отведенного под аэродром общества. По линии шоссе по направлению к Всехсвятской роще тянется ряд ангаров, уже выстроенных или еще строящихся. Через центральный въезд (против Стрельны) попадаешь к трибунам, которых пока две. Трибуны легкого типа, длиной по 50 сажень, с крытыми ложами наверху. Они рассчитаны на 3000 человек".

Первым официально "прописанным" на Ходынке авиатором был Борис Россинский, поставивший здесь ангар по специальному разрешению Городской думы. На новом аэродроме уже базировались два "Блерио", привезенные Россинским из Франции, и два аппарата московской постройки - самолет конструктора-самоучки Александра Докучаева и "Фарман", собранный по французской лицензии на велосипедном заводе "Дукс".

Торжественное открытие Ходынского аэродрома состоялось 3 октября 1910 г. В тот день здесь выступал киевлянин Михаил Сципио-дель-Кампо, купивший себе в Италии звучную фамилию вместе с графским титулом. Следом за ним на Ходынке показали свое умение практически все имевшиеся тогда в России авиаторы. Михаил Ефимов, кстати, первый русский пилот, получивший диплом летчика, совершил "дальний" перелет на "Блерио" до деревни Черемушки. Борец Иван Заикин поднялся на "Фармане" до рекордной высоты в 1 километр.

С 27 мая по 7 июня 1911 г. прошла "Первая московская авиационная неделя" с летными соревнованиями. Уже начинали задумываться о практическом применении авиации, и главные призы были за "упражнения военного характера". В доставке "сообщения из штаба" состязались летчики Ефимов и Васильев. Первый благополучно совершил полет до Поклонной горы и обратно протяженностью в 15 верст, второй же на обратном пути потерял ориентировку и не смог найти аэродром. Ефимов одержал верх над Васильевым и в соревновании по воздушной разведке, точнее оценив количество солдат, расставленных в определенном месте.

Ефимов получил еще один приз, приземлившись "в тылу врага", чтобы заложить бутафорскую мину. Однако, когда фитиль был уже зажжен, оказалось, что аэроплан не может взлететь без посторонней помощи. Авиаторы также демонстрировали бомбометание с высоты. Снарядами служили пакеты с мелом и апельсины. Тут приз наконец получил Васильев, его "бомбы" легли прямо в башню вычерченного на земле "броненосца". Московскому летчику Россинскому приз достался за разбомбленный "пороховой погреб". Авиатор Габер-Влынский взял на свой "Фарман" офицера-пулеметчика, который открыл огонь по мишени, правда, только когда аэроплан уже приземлился. Пять самолетов преследовали воздушный шар, которому, впрочем, удалось быстро набрать высоту и оторваться от неуклюже круживших вокруг аэропланов.

Общество отреагировало на авиационную неделю скорее негативно. Как отмечалось в прессе, "московская публика выказала себя горячей противницей авиации, еще большей, чем петербургская". Возможно, простым людям не нравилось, что самолеты готовят к военному применению. Прессу больше занимали полеты пассажиров, нанимавших летчиков для доставки их в подмосковные имения. В связи с этим предлагалось задуматься "о переходе авиации из сферы спорта в разряд способов передвижения".

Больший интерес вызывал объявленный вскоре первый групповой перелет по маршруту Петербург-Москва с промежуточной посадкой в Новгороде. В воздушных гонках участвовало 9 самолетов. Накануне старта погода резко ухудшилась, дул сильный ветер, начинался дождь. Предлагали отменить соревнование, но летчики настаивали на полете. Один из них - Николай Шиманский - угрожал пустить пулю в лоб, если ему не дадут лететь. Первым 10 июля 1911 г. с петербургского аэродрома стартовал Уточкин, который бросил, взлетая: "Еду чай пить в Москву!".

На следующий день на Ходынском поле огромная толпа готовилась встречать финиширующих авиаторов. Вот показался самолет - похожий на стрекозу "Блерио". После посадки из него показался смертельно бледный Александр Васильев. 725 километров он преодолел за 24 часа 41 минуту - это был мировой рекорд. Московский губернатор поздравил победителя с "открытием первого воздушного пути между столицами". Васильев, названный прессой "королем русских летунов", получил приз в 10 тыс. рублей (столько примерно стоил новый самолет). Сам авиатор сказал: "Второй раз я этот перелет ни за какие деньги не стану делать... Это каторга. Это обречение на смерть..."

Зрители ждали, как вслед за Васильевым будут приземляться и другие аэропланы. Время шло, но больше никто не появлялся. Судьи дежурили до вечера 15 июля, когда соревнования были официально объявлены завершенными. К тому времени стало известно, что остальные летчики потерпели аварии и не смогли продолжать полет. Аэроплан Н. Шиманского, который больше всех настаивал на соревновании, разбился, сам авиатор погиб. С. Уточкин падал дважды. После второго крушения летчик оказался в больнице с многочисленными переломами. К нему зашел Сципио-дель-Кампо, вынужденный приземлиться из-за поломки, но готовый лететь дальше. Уточкин предложил врачам сразу поставить еще одну кровать - "через полчаса сюда привезут этого сумасшедшего".

Для Сергея Уточкина участие в "кровавом перелете" оказалось роковым. Он так и не оправился от полученных травм.

Победитель авиагонок Петербург-Москва Александр Васильев с началом мировой войны ушел добровольцем на фронт. В одном из воздушных боев он был сбит, попал в плен, бежал, но неудачно. За попытку побега летчика отправили в лагерь для военнопленных, где Васильев погиб. Удачней всего сложилась судьба авиатора-москвича Бориса Россинского, признанного патриарха отечественной авиации. Родившийся 120 лет назад, в мае 1884 г., Б. Россинский был свидетелем самых первых полетов аэропланов и дожил до космических стартов (он умер в 1976 г.).

Д. Никитин,
кандидат исторических наук